На месте Дайера могла бы быть Элис. Могла бы быть, если бы не одна маленькая деталь: девятнадцать разноцветных ленточек на стойке в ее квартире, из-за которых она была в розыске. Впрочем, Элис не рвалась на сцену: гораздо больше ей нравилось сидеть в первом ряду за софитом, направленным прямо на Джесси. Сегодня был ее собственный маленький Хеллоуин — она потратила на укладку короткого черного парика два часа, и все равно теперь вынуждена то и дело сдувать челку с темных очков. В одежде типичной домохозяйки — как сама Элис представляла себе домохозяек — она чувствовала себя немного неуютно, десять лет работы на Аркхэма приучили ее к деловому и только деловому стилю.
- Как думаете, они виноваты? - шепнула ей сидящая рядом женщина.
Элис вымученно посмотрела на нее и постаралась изменить свой голос:
- Это была вопиющая халатность.
Эфир начался.
Не было ничего удивительного в том, что все шоу превратилось в пинг-понг с первой же секунды. Убегание от ответственности было свойственно людям в любом штате, по всей стране, почему здесь они должны были признать свои ошибки? Сам смысл этой программы сводился к рассусоливанию одного и того же: возьми любую газету и открой вторую страницу: все то же самое в других выражениях. 
Все сидящие в студии догадываются о причинах. К чему весь этот фарс? Публичная порка представителей власти и несчастного Джесси Дайера, которому Элис в некоторой степени симпатизировала — настолько, что даже не попыталась купить себе еще одну ленту за его счет. Он молчал. Она молчала. Лучший вариант рабочих отношений.
Женщина рядом завозилась и принялась рыться в сумке,а  после резко ее захлопнула. Она очевидно волновалась, и, как только речь Дайера закончилась, поднялась со своего места, чтобы задать какой-то вопрос. Элис тут же поднялась следом, обнимая ее за талию и прерывая посреди речи:
- Но ведь в л-лечебнице были не только надзиратели. Что на счет…
-...санитаров? - Элис постаралась изобразить голос женщины, но получилось слишком сухо. - Всем известно, ч-что Эффект Флоренс Найтингейл чудовищно распространен в наше время. Можете ли вы г-гарантировать, что держали под контролем все связи персонала с больными? Ворота лечебницы были открыты намеренно, ведь так? Л-люди должны знать правду!
Элис опустилась на свое место, насильно усаживая пораженную женщину на ее место.
- Не за что, дорогая, - Элис скупо улыбнулась; незнакомка медленно кивнула и перевела ошарашенный взгляд обратно на сцену. Получилось немного лучше, чем она думала: возможно, ее даже не успели захватить камеры. У Элис появился хороший шанс выкрутить мистеру Аркхэму его соблазнительные яйца.

♫ Yeah Yeah Yeahs - Heads Will Roll

- Ку-кууу, - голос потянулся звучно-скрипучим возгласом откуда-то за пределами декораций, ведомый приглушенным звоном упавших софитов, и в душной аудитории наконец прорвался свежий дух веселья.  Дух веселья, милые гости, наконец-то в этом оплоте тоскливых разговоров и бессмысленных препираний появилось хоть что-то не только увлекательное, но ещё и безумно  привлекательное. Да, конечно же, сегодня эту гордую и несомненно важную работу выполняем мы…
Не дав никому понять произошедшее, несколькими ловкими прыжками я оказалась посередине студии и приземлилась на  подлокотник дивана ровно рядом с испуганной ведущей, которая явно не ожидала подобных проделок со стороны неприметных техников. Грязно-желтая объемная кепка полетела в сторону, и вот уже перед камерой ваше несомненно любимое или, надеюсь, хотя бы заслуживающее пьяной эротической фантазии, лицо самой блондинистой из готэмских убийцы – Барбары Кин.
- Мы – ваши покорные психопатичные слуги на сегодня, дамы и господа! – энергично привстаю и делаю настоящий, что ни на есть, реверанс, мгновенно возвращаясь в объятия моей милейшей плоскогрудой спутницы в лице мисс Эмили Граймс, - Ох, Эмили, ну неужели нельзя было придумать мало-мальски комфортную одежду для ваших работников? Это же какие-то несусветно дешевые балахоны, а сама-то, посмотри на себя, юбка – это что, Fendi? Черт побери, а ты любишь выделываться, шельма.
Ведущая – что бы ей, конечно, еще делать – открыла рот, чтобы что-то проговорить, но из-за спины резво показывается вполне себе настоящий глок, одним резвым движением оказавшийся ровно между соблазнительно открытыми губами звезды телеэкрана.
- Нет уж, мисс Граймс, может быть, мы с вами и обе любим хорошую одежду, но, - демонстративная пауза, сопровожденная вскинутым указательным пальцем, - А -  голос у вас мне совсем не нравится; и Бэ – сегодня место ведущей занимаю я, а вы, милая леди, будете молиться, чтобы я не размазала вашу прихорошенную голову по всей студии. Или, может быть, зрителям это понравится?
Студия, конечно же, замолчала. Может быть, кому-то и хотелось оставить мисс Граймс без головы, но оператор в первые же секунды поспешно выключил камеру, прекратив эфир.
- Так, Боб, что за дела? – возмущенно надув губы, рука продолжала придерживать голову ведущей в непристойном положении, дабы та не сорвалась с дула пистолета, - А ну быстро включи камеру обратно. Быстро, кому я сказала, я тут не страшилки у костра пришла рассказывать, а на прямую трансляцию.
Красная лампочка загорелась, и я громко выдохнула – мол, ух, какое облегчение.
- А теперь я расскажу Вам правила недавно придуманной мной игры, дорогие гости сегодняшнего шоу. Давно пора его сделать развлекательным, не находите?  Мы будем давать вам небольшие задания, а если вдруг кто-то ошибется – в этой миленькой студии станет на одного гостя меньше, - пистолет совершил несколько вращательных движений в испуганной ротовой полости, именуемой Эмили Граймс, - И еще на одного, если последует дальнейшая ошибка, - улыбка-улыбка-еще раз широчайшая улыбка, - А если вы вдруг проявите неуважение к игре… Что ж, самое время познакомить Вас с моим очаровательным коллегой, мечтой всех женщин и настоящим сердеедом! Билли, ты ел чьи-нибудь сердца? – пальцы потянулись к молнии на рабочем комбинезоне, бесстыдно приоткрывшей декольте, - Я уже не помню, кто из вас промышлял экзотической кулинарией…
На сцене новый герой – настоящий Билли Конрой с настоящим детонатором в руках.

     После его краткого монолога всё пошло гладко: ведущая переключилась на свидетеля побега и надзиратель, явно не привыкший выступать перед большой аудиторией и отвечать на неловкие вопросы, попал меж молотом — ведущей и зрителями — и наковальней — собственным начальством. Стало очевидно, что сниматься в передаче его направили не из-за неимоверной занятости доктора Аркхэма и не благодаря дару красноречия, но из необходимости преподнести общественности жертву. В конечном итоге на заклание был приведён замечательный образчик козла отпущения, и благодарная публика, подогреваемая скандалисткой-ведущей, разошлась на славу.
     «Это представление Аркхэм сам поставил или ему Фальконе помог?» — задумался Ричард, краем уха внимая происходящему. Хватило недавнего телефонного звонка с недвусмысленной угрозой, чтобы его подозрения в том, кто на самом деле является организатором побега, окрепли.
     Стал бы Марио так переживать из-за возможного обвинения, не будь к нему причастен? Стал бы приставлять пистолет к виску Элизабет, не овладей им страх быть раскрытым?
     С другой стороны, полиция всё равно не пошла бы по следу Фальконе, не нацелилась бы ни на самого дона, ни на его ближайших соратников. В худшем случае Марио пришлось бы пожертвовать парой шестёрок, и то если бы детективы попались дотошные, необъезженные суровыми реалиями готэмского правосудия. Лечебница, каким бы влиянием ни пользовался управляющий ею доктор, находилась под патронажем клана, а Марио был не из тех, кто станет подрывать собственный авторитет. Да и зачем ему кучка неуправляемых психов, когда в его распоряжении лучшие (или, правильнее сказать, худшие) преступники со всей страны? Убийцы, рэкетиры, искусные воры, поджигатели и подрывники — словом, отбросы на любой вкус, многие из которых почтут за честь работать на семью, а остальные не останутся равнодушны к щедрому вознаграждению.
     «Нет, Фальконе непричастен к побегу, и всё же чего-то боится. Боится так сильно, что в страхе потерял голову. Понять бы, чего именно…».
     Звук бьющегося стекла застал мэра за размышлениями. Он бы не позволил себе так отвлечься в любой другой день, но сегодня эфир волновал его в последнюю очередь. Ричард не сразу понял, что произошло — а ведущая уже истерично повизгивала, вытаскивая из волос осколки. В зале царило нервическое смятение, готовое оформиться в панику: в Готэме быстро приучаешься ждать худшего сценария развития событий.
     И, нельзя не признать, поводы для паники вышли на сцену крайне эффектно.
     Первым порывом Ричарда было покинуть студию, но тому воспрепятствовала мисс Кин, усевшаяся на подлокотник соседнего кресла и поигрывающая пистолетом с такой небрежностью, будто то была детская игрушка. Угрожать Эмили Граймс было бы для неё и вполовину не так весело, как прострелить мэру колено. Или куда попадёт. Ричард огляделся, разыскивая своих телохранителей, но парней на местах не оказалось. Убиты? Вокруг тем временем застыло всё и вся. Гнетущую тишину разрезали лишь резкие голоса душевнобольных преступников.
     Представить, что и за этим фарсом стоит Фальконе, было и вовсе невозможно.
     — Сядешь к мэру на колени.
     — Мисс Кин, что происходит? — мягко, словно к малому ребёнку, обратился Ричард к Барбаре. Их давнее, пусть и не наполненное дружеским теплом знакомство в какой-то степени оправдывало его тон и сам факт обращения, и всё же он старался подбирать такие выражения, которые не раздражили бы психически нестабильную девушку или её дружка, — Зачем вы здесь? Чего добиваетесь, запугивая и терроризируя эту женщину?
     Ричард несколько нервно сжал подлокотники кресла, неотрывно глядя на Барбару. Эфир транслируется на весь Готэм и полиция, очевидно, уже в пути, но они не пойдут на штурм, пока жизни заложников угрожает взрыв бомбы. С психами нужно договориться.
     Проблема лишь в том, что они психи. Такие, как водится, не идут на контакт.
     — Что вам нужно от нас?

Ох, как весело! До безумия весело! Если бы, конечно, игрушки были интереснее – все эти телевизионные зануды вели себя так скучно, что мне оставалось только лишь демонстративно зевать, похлопывая ладонью по открытому рту, в ответ на каждую из реплик. Хорошо, что мне в партнеры достался лапушка-Билли – Джером там и вовсе ошивается с какими-то невесть откуда взявшимися отбросами.
- Мистер мэ-э-эр, какая встреча, - кошачий голос растекся по аудитории, а удержаться от кокетливого подмигивания было просто невозможно, - Ищете своих охранников? А их нет! Тю – и всё, потом покажу вам закулисами, вам понравится такое общество.
Охранников действительно не было. Причем, судя по всему, в живых. Билли забыл прихватить с собой биту, чтобы оперативно оглушить этих громил, поэтому нам пришлось воспользоваться тем, что имелось под рукой: Конрой обезвредил одного верзилу изящным движением ножа по шее, я же стукнула нерасторопного телохранителя кокосом с красочной фруктовой тарелки, предназначавшейся вип-гостям студии, – сквозь распиравший меня хохот кто же мог подумать, что он в действительности вырубится?
- Вам не кажется, что меня плохо слышно? Мне вот кажется! – с космической скоростью переключив внимание, в возмущенном приливе я сорвала микрофон с тоненькой атласной блузки дрожащей ведущей и приставила его к своему рту, - Раз-раз, все умрут, два-два, меня слышно? Надеюсь, что да.
Заплывший жиром камера-мэн почему-то упорно пытался отключить камеру, вызывая, разумеется, неистовое недоумение и возмущение с моей стороны – неужели так сложно понимать всё с первого раза. Прицел пистолета хаотично перекинулся с пересохшего рта ведущей на объектив камеры, я – и в роли опасной женщины с хладнокровным оружием! Лихо щурусь и дую губы, как это делают злодейки-девицы в фильмах про шпионов, приподнимая спину и демонстративно держа палец на курке:
- Боб, будь добр, не разочаровывай меня и держи камеру включенной. Мой лучший ракурс – в анфас, Билли хорош со всех сторон, не правда ли? – в сторону  второй половины смертоносного дуэта отправился нежнейший воздушный поцелуй, - Так вот, возвращаясь к вашему вопросу, мистер мэ-э-эр.
Я перекинула ноги через подлокотники кресла, удобно разместив их на спинке противоположного дивана ровно рядом с лицом Ричарда  - в конце концов, мы же почти семья? Разве не должно быть что-то более близкое в наших отношениях?
- Так и быть, вы сами напросились, поэтому первое задание я дам именно вам! Не справитесь – придется отрезать даме её говорливый язык, благо, Билли у нас подкован в этом деле. – руки залились в ярких аплодисментах, а взгляд намекал на необходимость повтора моей радости в аудитории. Мне, конечно же, хотелось унизить Грея, меня особенно разозлил его патрональный тон – так на примитивных курсах психологии учат разговаривать с террористами. Я вам что, безумная шахидка? Нет уж, я всего лишь хочу шоу.
– Все знают, что вы у нас – самый завидный жених в городе!  - прислонив ладонь к губам, словно заговорчески ведая камере секрет, я довольно жмурюсь, - Признаться, когда мне было 16, я и сама была немножко влюблена в вас, мы, знаете ли, отлично общались. Так вот!  – я импульсивно подняла руки и округлила глаза, украшая картину широкой улыбкой – должен же кто-то радовать камеру? – Порадуйте женское население Готэма. Ваша спутница уже начала раздеваться, поэтому требую, чтобы и вы последовали её примеру. Снимите же штаны, мистер Грэй, нам всем очень интересно.

     Брюнетку, имени которой Ричард не знал, можно было назвать женщиной одновременно храброй и безрассудной: она не побоялась пойти на конфронтацию с агрессором, но способ навредить ему выбрала, мягко говоря, идиотский. Засвети она безумцу не чулочком, а туфлей промеж глаз, толку, да и смысла от содеянного было бы больше. Тут, конечно, следовало делать скидку на гендер: мадам возмутилась хамским обращением, но туфля — ни что иное как членовредительство, мадам не свойственное, а чулок подходит на роль лёгкой пощёчины.
     — Господин мэр, защитите меня…
     Господин мэр позволил себе приобнять брюнетку за пояс в притворно-защитном жесте, привлекая ближе — им бы оказаться в том же положении при других обстоятельствах, насколько весёлым мог бы стать вечер! — и слегка наклонить голову, так, чтобы его губы почти касались мочки её уха.
     — За ремнём брюк… — прошептал Ричард неразличимо, дыханием больше, чем вибрацией гортани, сообщая могущую спасти их информацию, — Просуньте руку. Чувствуете?
     Крикливые интонации Барбары оповещали о том, что блондиночка занята операторской работой больше, чем игрой подневольных актёров, Конрой сумрачно всматривался в лицо надзирателя, а нежная ладошка брюнетки, сидящей на коленях у Ричарда, крепко сомкнулась вокруг ствола пистолета, заткнутого сзади за ремень его брюк и успешно скрываемого пиджаком.
     — Постарайтесь убить Билла, цельтесь ему в голову… если не можете, стреляйте в руку — он не должен нажать эту кнопку… — тихий инструктаж терялся за говором Барбары, но Ричард всё равно холодел от мысли, что их манипуляции будут замечены прежде чем брюнетка сумеет извлечь глок, снять с предохранителя и прицелиться — и это при том сказочном условии, что она вообще умеет стрелять, — Я разберусь с мисс Кин.
     Прочие безумцы не выглядели слишком опасными, во всяком случае, их можно было смело оставлять на закуску. Безусловные лидеры, хорошо вооружённые и лучше всех соображающие, что забыли здесь: блондинка с пистолетом и её неврастенический дружок с кнопкой, сообщающейся с взрывным механизмом.
     Удостоверившись, что камера снимает ровно то, что ей нужно, Барбара вольно закинула ноги на спинку дивана, перегородив Ричарду обзор студии.
     — Снимите же штаны, мистер Грэй, нам всем очень интересно.
     — Что бы сказал на это ваш отец, мисс Кин? — неодобрительно спросил Ричард, переместив ладонь с подрагивающей спины брюнетки на колено Барбары, задрапированное широкими штанами рабочего комбинезона, — Прежде чем вы лишили его возможности говорить? Он бы не отнёсся благосклонно к вашим полудетским влюблённостям и повышенному интересу к содержимому штанов взрослых мужчин.
     Барбара была милым, тихим ребёнком в свои шестнадцать, не представляющим особенного интереса для мужчин возраста Ричарда. Она не умела и не стремилась понравиться никому, кроме родителей. Во всех её действиях и словах содержалось столько же жизни, энергии и привлекательности, сколько в варёной рыбе посреди затейливого гастрономического изыскания на каком-нибудь кулинарном поединке. Неудивительно, что в определённую пору забитая условностями девочка почти совершенно лишилась рассудка.
     — Впрочем, если вы настаиваете… — единым движением скинув ноги Барбары Кин с линии обзора, Ричард подал руку брюнетке, помогая ей встать.
     Девушка крепко держалась за живот одной ладонью, будто её замутило от страха.
     Лишь бы ей удалось обезвредить Конроя: без бомбы с горсткой безумцев справиться будет легче, и к действу подключится явно не один только Ричард, не привыкший к роли жертвы, но и другие мужчины в студии — оператор уже минуты две сверлил взглядом беззащитный затылок отвернувшегося Билли, борясь, видно, с желанием пробить психу голову одним из имеющихся под рукой приборов. Но коль скоро затея храброй мадам будет провалена… что ж, разорваться на составляющие — не самая худшая из смертей. Быстрая, наверняка, и определённо громкая.
     Удостоверившись, что брюнетка благополучно замерла за спинкой кресла, а Барбара удобно устроила ступни на подлокотнике, Ричард, привстав со своего места, вдруг потянул мисс Кин на себя — так внезапно, что она не успела бы выстрелить, даже ожидая этого момента. Одной рукой крепко сжимая её узкое белое горло, а другой сдавливая запястья вместе, мужчина прижал брыкающуюся девицу к себе, лишая пространства для какого-либо манёвра. Одновременно с тем, как хрипы Барбары перешли в какое-то животное рычание, в тревожно загудевшей студии оглушительно разорвался выстрел, вслед за которым последние из осветительных приборов рухнули на пол, погружая помещение в полутьму.