Я подавляю очередное желание зарыться головой в песок, словно страус. Я подавляю очередное желание прислонить ладонь ко лбу, только чтобы не видеть того, что сейчас разворачивается перед моими глазами. Словно бог из машины, Мэдисон Макфлай, чья смена начнется всего через час, осторожно трогает меня за плечо - что, впрочем, не уберегает меня от нервной дрожи, заставляющей меня вести себя, как параноику - озаряет светом своих блесток на щеках зал Освальдс и протягивает мне тонкий конверт с ярко-зеленым знаком вопроса вместо обратного адреса. Я почти уверен, что уже видел где-то подобный, но мой разум, отчаянно пытающий выхватить из воспоминаний нужный отрывок, сопротивляется и сдается. Я верчу конверт в руках, остерегаясь открывать его сразу. Кто знает, что будет внутри. Вдруг, это шуточки Фиш, которая решила начать заигрывать со мной по-старому, а не с очного появления с битой на перевес.
Саксофонист, которого я взял на прошлой неделе, ужасно фальшивит. Прямо как эта девица, чья карьера актрисы не сложилась, и она пришла пробоваться в Освальдс. В очередной раз. Полагаю, что на выходе из театра лежит целая стопка проспектов моего клуба с припиской "если вы - бездарность, вам прямая дорога в Освальдс". Они пачками бегут ко мне, стесывая прорезиненные подошвы своих туфель. Они мнутся на сцене, они предпринимают отчаянные попытки петь, плясать, рассказывать шутки, показывать сценки... однако даже расплакаться, когда я машу рукой и говорю свое веское "вон!", они не могут. Искренне расплакаться. И мне и этим девчонкам с самого порога ясно, зачем они здесь. Мы танцуем этот ставший привычным танец, где я веду, отправляя их к сцене, а они наступают мне на ноги и сдаются, замерев в неуклюжем па. Я все равно потом предложу каждой, чье лицо или фигура не вызывают отвращения у моих парней, место среди экзотических танцовщиц, а они все равно будут радостно щебетать, рассыпаясь в благодарностях. Взять ту же Мэдисон Макфлай. Неудачная карьера на Бродвее, два нелепых спектакля в местном театре и вот она уже стоит на моей сцене. И я, словно гостеприимная Мать Тереза, машу рукой и говорю ей "черт с тобой". Черт с тобой, Мэдисон, будешь вилять задницей между столами в костюме из одних страз. Здесь тебе не понадобится знать Станиславского или уметь выдавить слезу.
Эта новенькая - я видел таких уже с полсотни. Они все рано или поздно оставляли у меня трудовую книжку. И точно также - забирали. Текучка в Освальдс что надо - многие из особо предприимчивых девушек находят себе здесь достойных толстосумов и увольняются, рассчитывая стать их содержанками, любовницами, иногда даже женами. Я не расстраиваюсь. На их место всегда находятся новые. Достойные приходят редко. Из огромного штата своего клуба, среди незаменимых, пожалуй, разве что человек пять. Мэдисон Макфлай точно не среди таких. Однако конверт из ее рук я принимаю, пусть и некая доля опаски все еще не разжимает своей цепких рук на моей шее.
Надорвав бумагу, я достаю листок с печатным текстом - причем, судя по всему, на старинной машинке - который содержит загадку. Я морщу брови - не то потому, что задумываюсь над ее решением, не то из-за отсылки к пингвинам. Опять. Ты принимаешь свое прозвище надеясь, что оно отцепится от тебя, но все становится только хуже. Матушка, иногда твои советы оказываются не такими уж ценными. Повертев листок в руках, я закусываю губу. С одной стороны, какого дьявола? Почему я должен вестись на подобные загадки? С другой, мною овладевает интерес. Лучшего момента для того, чтобы вовлечь меня в какую-то бестолковую авантюру не найти. Девчонка на сцене вызывает у меня зевоту, а в планах на вечер у меня значилось только бесцельное пялинье в телевизор. Я тяжело вздыхаю и вбиваю в телефон цифры - догадаться, что это координаты, не составляет труда. То, что здание, на которое они указывают, находится к северу от Освальдс, только подтверждает мою гипотезу.
- Очень хорошо, Эшли...
- Эмили, - поправляет меня девчонка со сцены, и я киваю ей.
- Очень хорошо, Эмили. Я не могу взять Вас на место певицы - оно сейчас занято - но пока Вы можете поработать экзотической танцовщицей. Двадцать баксов в час плюс чаевые. Мэдисон Вам все расскажет. А мне нужно идти, - меня уже совершенно не интересует, согласна ли горе-актриса на подобные условия, я встаю с места и хватаю конверт с листом загадки. Ожидающая меня трость принимает на себя большую часть веса, когда я опираюсь на нее. Я выхожу из клуба, озираясь по сторонам и кутаясь в плащ. Всего пара кварталов к северу, всего несколько шагов по выпавшему за утро снегу. Лишь когда я, хромая, подхожу к башне заброшенного отеля, меня начинают терзать довольно странные сомнения. Увлекшись элементом игры, я легко согласился на что-то, что может показаться опасным. Если только, это и правда не игра кого-то, кто хорошо знает, как скучно мне бывает во время прослушиваний.
