С неба крапает неприятная мелкая морось. Капли скупого сентябрьского дождя разбиваются о серый гранитный камень, рассыпаясь мириадами брызг.
Брент снимает запотевшие очки и прячет их в карман. Он долго стоит, закрыв глаза, чуть опустив подбородок, и просто слушает. На кладбище по-особенному пронзительно тихо, если не брать в расчет шорох дождя. Птицы примолкли, не шелестят кусты, не слышится взвизг тяжелых лент, резко вытаскиваемых из-под опущенного в яму гроба. Сегодня не проводят траурных процессий, чему Харрис рад – со своей скорбной колокольни. Звук чужого плача мешал бы ему думать о своем. Прислушиваться.
Кажется, затихает в ноль даже его дыхание. Замедляется бег крови по венам и сосудам. Главная мышца перестает сжиматься и разжиматься. Уши постепенно закладывает, и поначалу воцарившийся там гул рассеивается спустя недолгое время.
Брент всё равно её не слышит. «Полли? Дочка, ты здесь?..»
Она не выходит на связь, хотя все говорят, что душа умершего в первые сорок дней находится на земле. Марта постоянно к нему приходила, и много раз после того, как отведенный ей неприкаянный срок окончился.
Харрис судорожно вдыхает через рот, чувствуя резь в горле и легких. Он оглядывается, смаргивая. По-прежнему вокруг никого.
Мужчина приглаживает назад мокрые кудри и, поддернув брюки на коленях, опускается на корточки. Он стаскивает с могильного камня, на котором выбито имя «Полин Харрис», увядшие, истерзанные настырной моросью белые лилии. Брент проводит по граниту ладонью, стряхивая с поверхности лужицу, понимая, что это бесполезно. Бесполезно и безнадежно, потому что Полли абсолютно всё равно, натечёт ли на её могилу вода. Она никак не отреагировала бы, даже если бы её папа затопил этот участок кладбища и землю вниз на шесть футов собственными слезами.
Потому что Полли мертва. Скончалась на операционном столе. Под скальпелем отца-хирурга.
Как бы ни убеждали Брента в обратном, он был непреклонен. Свою вину Харрис признавал сполна. Не защитил, не спас, как обещал всем – Марте, дочери, себе самому. Он не мог себе представить, как после такого ещё раз прикоснуться к инструментам, войти в операционную на правах врача. Кто-то скажет, что это проявление слабости и эгоизма, и что настоящий профессионал возьмет себя в руки. Этого все ждали от Брента. Что он вдоволь выплачет свое горе, справится с потерей и вернется к работе.
Харрис не чувствовал в себе сил и желания не то что работать – он вообще не особо хотел жить дальше.
«Да эту газетенку только в кошачий лоток стелить, Господи прости!» - в сердцах восклицала донельзя расстроенная Маргарет Рид, всплескивая руками и показательно разрывая экземпляр на четыре части. Её руки дрожали от негодования. Пока она комкала обрывки, подбородок женщины морщился – ассистентка едва сдерживала слёзы. Миссис Рид считала, что всё происходящее – вопиющая несправедливость.
Бренту трудно было рассуждать об этом. Справедливо ли, что Полин умерла в его смену, а не лежа с трубкой в горле перед коллегой Харриса? Справедливо ли вообще, что погиб ребенок?!
«Не виноват, не виноват, не виноват»… Все были в этом свято уверены, кроме самого Харриса. Тысячекратно отдаваясь эхом, сочувствующие заверения бились изнутри о его черепушку. Тем не менее, совету директоров пришлось принять категоричное решение заведующего хирургическим отделением городской больницы Готэма, а главврачу подписать заявление об уходе.
Брент больше не вернется в клинику, не станет никого резать. Чтобы больше никого не убить.
«Не виноват».
Если не он, то кто? Полиция не выдвинула против доктора Харриса обвинений, равно как и к врачебной ответственности его не привлекли. Получается, формально отвечать за смерть Полли некому, потому что… Никто не виноват?
Шагая к стойке дежурного в департаменте полиции Готэма, Брент так не думает.
Оставляя на полу мокрые, грязные от кладбищенской земли следы подошв, Харрис направляется прямиком туда, куда указал ему полицейский. Карточка визитера вся измята в кулаке Брента. В другом кулаке, спрятанном в карман легкого короткого пальто, истерт до волокон увядший цветок лилии.
- Где я могу найти детектива Линча? – обрывисто интересуется доктор Харрис у взрослого, солидного мужчины с аккуратно выбритой бородкой. – А, это вы, - заключает он тут же, оценив обстановку и табличку на рабочем столе. – Добрый день, меня зовут Брент Харрис. Доктор Харрис, - он протягивает начальнику отдела руку для пожатия. Мужчина вскользь замечает, что чертова газета с кричащим заголовком лежит поверх всех прочих документов. Брент болезненно морщится. – Читали статью? – кивком указав на газету, спрашивает Харрис, нервно поправляя очки на переносице. – Я поэтому и пришел. Нет, я не хочу подать в суд на журналистов. Я по поводу той… Той аварии, - с трудом сглотнув, выдавливает из себя Брент. Он ощущает себя так, будто по горлу прокатываются иголки. – Это не несчастный случай на дороге. Я прошу… - дрожащим голосом пытается сформулировать цель своего визита Харрис. - Нет, я требую, чтобы виновные понесли ответственность за... За смерть тех ребят. И моей дочери.