У тебя все в порядке, Элсопп?.. Конечно, в порядке. Ты больше не грабишь магазины и никого не убиваешь, у тебя есть свой бар и девушка, в которую ты влюблен. Влюблен же, верно? Вон она стоит за барной стойкой, выкуривает уже... Какую по счету сигарету, Элсопп?.. Ты считал же. Нет. Ладно. Забей. В общем, курит и о чем-то думает, сверля взглядом дальнюю стену помещения. Что там, Элсопп? Часы. Понятно. Да. Этот день тянется долго. Когда вы познакомились, ты и думать не смел, что все сложится так удачно. Что она станет тебе хорошим другом. Но вот проходит время, и ты не просто дружишь с ней. Ты не можешь оторвать взгляда от нее. Все посматриваешь украдкой, но, только она заметит,  тут же отворачиваешься и возвращаешься к своим делам. Как будто. Тебе бы смелости, но ты как-то сразу приуныл, когда на твой флирт она ответила тем, чем ответила... Ты помнишь же, да? Как тебе было хорошо в тот раз, когда она полезла к тебе своими ловкими ручками прямо во время рабочего дня. Но ты не хочешь, чтобы у вас все было так, верно? Ты не собираешься терять свою свободу и ограничивать в чем-то ее, но при этом... При этом тебе хочется, чтобы все было по-серьезному. По этой причине ты теперь разговариваешь с ней строго и только по делу, временами и просто грозно смотришь, если она делает что-то не так или шумит, как, к примеру, сейчас, когда официантке, миловидной блондиночке с большой грудью... Ух, как она хороша... Да. Хороша. Так. Стоп. О чем это я... А. Точно. Когда официантке опять досталось. Что? Что сделала твоя любимая женщина? Опять отругала ее за то, что она просто выполняет свою работу. Что сделать? Перестать звать Гайю как? Любимой женщиной? Ну, слушай... Что? Заткнуться? Да, заткнуться. Ой, ладно. Молчу-молчу.
    За окном было темно и прохладно. Завывал ветер и моросил дождь. Ни одного прохожего, ни одной машины. А вот в баре бурлила жизнь. И это в двенадцать вечера!.. Правда, часы, как на зло, тикали, кажется, медленнее, чем обычно, так и грозили остановиться стрелками за пять минут до часа, и Элсопп жутко бесился из-за этого. Он чертовски устал, и ему хотелось, чтобы рабочий день поскорее закончился, но не подавал виду и продолжал, стоя у барной стойки, пить виски и о чем-то весело беседовать со своим старым знакомым из "Парней". Ну, вернее, не о чем-то... А о вчерашнем ограблении. Его знакомый рассказывал, как он собирался обчистить квартиру какой-то видной девицы, но она вернулась раньше положенного, и, ну, вы понимаете... Разве что-то еще может волновать, когда тут такое, а?.. В общем, не суть важно. Главное, что Элсопп пил, смеялся и снова пил под мелодии из старых фильмов. Оркестр, расположившийся на маленькой сцене у левой от входа стены, выслушав все заявки из зала, решил закончить вечер под знакомую всем "Some Like It Hot", правда, никто не пел, так как рабочий день певицы был давно закончен, но все-таки... Все-таки эта мелодия оживила и самых сонных пьяниц и заставила их в такт музыке колотить слабыми пальцами по еще блестящим столам.
    Вечер подходил к концу, когда один из посетителей возмущенно обругал отказавшийся сыграть еще одну песенку оркестр, уже собравшийся уходить за кулисы. Он говорил так громко и не стеснялся в выражениях, что привлек внимание практически всех, кроме Элсоппа, который все также пил и смеялся, но уже над какой-то другой шуткой. Его мало волновал как оркестр, так и их обидчик, потому как подобные сцены не были редкостью в его баре. Тут, конечно, дрались реже, чем в остальных забегаловках, вернее вообще не дрались, все-таки это было запрещено, но если какой конфликт и возникал, то драчуны сразу же выходили на улицу, потому что знали, что владелец бара не потерпит поломанных столов и стульев и разбитых стаканов. И вообще... Этот бар был создан для того, чтобы проводить переговоры. А не устраивать перестрелки. Вот только в этот вечер Элсопп что-то не рассчитал, видимо, и громкий гул голосов оборвался со ударившим по ушам звуком выстрела.
    - Что за херня?.. - проговорил Элсопп, поставив свой стакан на барную стойку, и посмотрев в сторону сцены, на которой стоял перепуганный оркестр, перевел обеспокоенный взгляд на свою помощницу. Ее не задело, нет, что вы... Пуля пролетела выше и правее и угодила в бутылку дорого коньяка, но его сердце бешено заколотилось и успокоилось только тогда, когда Элсопп увидел, что с женщиной все в порядке, она твердо стоит на полу не заливает его кровью. "Слава Богу..." - успел подумать он, прежде чем повисшую в баре тишину разорвали бешеные крики посетителей. Они, такое ощущение, только и ждали этого момента, когда можно будет подраться, и, дождавшись, кинулись с кулаками друг на друга. В этой потасовке все хотели отыскать виноватого... Но вот только виноватыми были все в этот раз, и, видимо, никому не удастся уйти без синяка.
    "Бляяяять..." - протянул Элсопп и залпом выпил оставшийся виски и стукнул стаканом по барной стойке. Он взглянул сначала на своего плохо понимающего, что происходит, друга, который озирался по сторонам, словно пьяница, вернувшийся в свою квартиру после месячного запоя, потом на обеспокоенную помощницу, видимо, она ждала, как он отреагирует, и его команды, и, отрицательно покачав головой, тяжелой вздохнул. Он был взбешен, но... Ой. Кажется, ему заехали кулаком по лицу. Твою мать... "Твою мать!" - прокричал Элсопп, схватившись за разбитые губу и... Что там еще? Ах да. Нос. Ему разбили чертов нос. Какой ублюдок сделал это, а? Посмотрим... В шаге от Элсоппа еле-еле держался на ногах какой-то малый в порванной рубашке и кожаной куртке. Он тяжело дышал и дрожал то ли от злости, то ли просто от какой-то болезни, но, в общем... Кажется, он был из какой-то банды, которая появилась в прошлом месяце и еще плохо знала законы местных заведений. Поговаривали, она подыскивала себе место, из которого можно было бы сделать базу, склад, если хотите, место встреч, и, видимо, бар Элсоппа соответствовал их требованиям. Как еще объяснить тот факт, что они пришли сюда в компании десять человек и буянили весь вечер?.. Что? Почему их не выгнали. Потому Элсопп выгоняет только тех, кто устраивает драки. Ругаться, спорить... Вот этого никто не запрещает. Бар служит место переговоров для местных банд. А когда переговоры у местных банд проходили без глупых шуток и провокационных заявлений? Вот-вот. Никогда. В любом случае, этот парень допрыгался, и ему не светит ничего, кроме разбитого о его голову стула. "Спасибо, друг! - проговорил Элсопп, легко кивнув своему старому знакомому, который, наконец, протрезвел и теперь был готов поучаствовать в завязавшейся драке. - Не переусердствуй", - добавил он и скользнул за барную стойку. Там он вплотную подошел к Гайе... Но Гайе какой? Не знаю. По ней нельзя сказать, что с ней творится. Она вечно какая-то злая, или еще что, но... Гайя, бери дробовик. Что за дробовик? Вон тот. Который хранится у нас под барной стойкой. "Но только не убей никого, - прошептал Элсопп. - Просто припугни их", - улыбнулся он. А сам затрясся от переполнявших его злости и обиды на посетителей его бара.

    - Спокойно, девочка... - проговорил Элсопп. Оказавшееся в его руках оружие весило на порядок больше, чем обычно, казалось тяжелее и тянуло его к земле. Ему даже показалось, что еще чуть-чуть, и он точно упадет, и Элсопп положил его на барную стойку. На. А не под. Вдруг кто-нибудь еще решит пошуметь. И поглядел на Слоун. Он был так взволнован произошедшим, что беспокоившая его злость отступила, и на смену ей пришли другие переживания. Что это? Гордость? Он гордился свой помощницей? Пожалуй, да. Когда она стояла, такая красивая и... Сильная, с дробовиком и стреляла прямо в сторону тех двух отморозков в кожаных куртках, но специально не попала, он был по-настоящему рад тому, что не взял когда-то своим помощником одного парня из банды. От бара ничего не осталось бы, если бы на месте Слоун оказался бы тот поломавший стул пьяница. Он ввязался бы в драку при первой возможности. Потому что она, ну, в силу его особенностей, все-таки простые парни не становятся ворами и убийцами, волновала бы его больше, чем сам бар. Да. Ты был бы определенно... Замолчи. Твоя женщина, оказывается, не только хороша собой, но и может постоять за себя. И пускай ты видишь ее в глазах что-то, похожее на обиду, но там также есть и страх. Но что это за страх? Только ли за себя? Подумай об этом. Что? Подумал? Да. И тебе, конечно, хочется, чтобы она волновалась и о тебе, стать ее частью и просто... Хочется. Он определенно хотел ее до дрожи в коленках.
    "Пора бы отпустить этих болванов..." - пронеслось в голове у Элсоппа, и он, так ничего не ответив Слоун на ее возмущенный вопрос, повернулся в сторону уже успокоившихся посетителей и громким басом прокричал: "Так, парни, сворачиваемся. Вечер закончен!". И пускай на часах было еще без четверти час и по залу пронеслась легкая волна возмущения в виде криков, брани и оскорбительных высказываний в сторону хозяев заведения, посетители все же встали и один за другим шатающимся паровозиком вышли из бара. Последним его покинули оркестр, музыканты которого с какой-то благодарностью глядели на Слоун, и певица. За час после окончания ее рабочего дня она успела уже так обдолбаться, что почти ничего не соображала, но Элсопп все же был спокоен, потому что ее уже давно ждало такси у входа в бар. Все это время он стоял всего в трех метрах от застывшей в одной позе Слоун и, казалось, не обращал никакого внимания на нее. Но в реальности все его мысли были заняты только ею, и он очень сильно разозлился, когда поломавший стул пьяница, прежде чем уйти, раз пять пожал ему руку и два поплакал о былых временах. Выставив его за дверь, Элсопп закрыл ее на ключ с протяжным вздохом и прижался мокрым лбом к холодном стеклу, на другой стороне которого красовалась витиеватое "The Hamlet's Bar", пытаясь собраться с мыслями, оттягивая момент, как ему казалось, обязательно важного разговора. Постояв так с минуту, он все же повернулся лицом, по которому все еще текла кровь, к своей помощнице.
    - "Парни" сказали мне, что в городе появилась какая-то банда, которая пытается подобрать для себя "место", которое они могли бы сделать своим. Видимо, бар полностью удовлетворяет их требованием, - выпалил Элсопп, пожав плечами, и подошел к Слоун, в три шага преодолев пространство между барной стойкой и входной дверью. Он не смотрел ей в глаза и, ожидая ее ответа, попытался занять себя чем-нибудь. Не придумав ничего полезного и не отыскав полотенце, которым он мог бы вытереть кровь со своего лица, Элсопп, смахнув пальцами правой руки красные капли с верхней губы, потянулся за одной из бутылок, но осекся и устало опустил плечи и склонил голову: "Хватит на сегодня... Тебе нельзя много пить".
    Да. Верно. Все говорят тебе об этом. И она тоже. Кстати... Как она? Стоит. Ты дурак? Похвали ее. Она спасла тебе жизнь. И твой бар. А ты ведешь себя, как придурок.
    В ответ Элсопп только покачал головой и, широко расставив руки, оперся о стойку с бутылками.
    - Ты... Хорошо справилась, - проговорил он и, повернув голову в сторону Слоун, посмотрел ей в глаза. - Нет. Правда. Чертовски хороша. Я не пережил бы этот вечер, если бы на твоем месте был бы кто-нибудь другой. А ты... Да. Ты молодец, - улыбнувшись, закончил Элсопп свою маленькую и... глупую речь... Это все?.. И, пальцами левой руки отбив какую-то мелодию, повернулся и, спиной прислонившись о стойку, оглядел зал. Красота... Да... Красота. Стулья и столы были перевернуты, бутылки и стаканы - разбиты. На дальней стене виднелось множество дырочек, оставленных дробью. Если так пойдет и дальше, то каждый месяц он будет тратить тысячи долларов на ремонт.
    Разносившееся по залу тиканье висевших на дальней стене часов раздражало и угнетало и казалось таким громким, что было больше похоже на множество пулеметных выстрелов, чем само на себя.
    - Тебе не кажется, что нам стоит установить определенные правила для посетителей? В смысле, взять большой бумажный лист и крупными буквами прописать, что драки запрещены?.. - проговорил Элсопп, обращаясь, скорее, куда-то в пустоту, но не к своей помощнице, и пытаясь как-то разрядить обстановку. Ему вдруг стало стыдно за свою молчаливость, но он все же пытался остаться равнодушным и случайно не заговорить о том, что его волнует... Ведь только слабаки говорят о чувствах, верно?.. Верно же? Его голова пухла от мыслей. Ему хотелось, чтобы Слоун сделала что-нибудь, ударила его, к примеру, или разбила стакан. Тогда бы он разозлился. И стал бы более смелым, рассказал бы ей о том, как ему нужны ее заинтересованность и внимание. И пускай многое было понятно по выражению ее глаз, но Элсопп боялся ошибиться... Он хотел, чтобы его предположения как-нибудь подтвердились, и, пока этого не произошло, молчал и старательно следил за своим дыханием, чтобы оно было медленным и ровным, но не порывистым, как сейчас. А то Слоун заметит, как сильно он взволнован и возбужден...

    Поймав прилетевшее полотенце, Элсопп вытер лицо, кровь, благо, перестала уже течь ручьем из его разбитого носа, и, положив его рядом с собой на полку, скрестил руки на груди и строго посмотрел на свою помощницу. Сказать, что Слоун не была довольна, ничего не сказать, потому что она была очень зла, но вот по какой причине, он не совсем понял. Все-таки в этот раз все, вроде, обошлось и никто не пострадал, разве что одному посетителю сломали челюсть, но, в общем и целом... Все было в порядке. Но Слоун все равно злилась. И как будто в ответ злился и Элсопп. Но если его помощница всегда открыто говорила о том, что ее не устраивает, то ему приходилось сдерживать себя, чтобы не закричать, к примеру, на официантку, разбившую стакан, потому что бешеное чувство злости жгло его сердце постоянно и не оставляло и во сне. Особенно сильным оно было, когда что-то шло не по плану, или случалось внезапно, как сегодняшние разборки с парнями в кожаных куртках. Когда прогремел выстрел, горячая волна пронеслась по телу Элсоппа, и его бросило в дрожь, и то же самое произошло, когда Слоун очень грубо ответила ему на его вопрос про вывески. Он сразу как-то приуныл после этого, и если бы его руки не были сплетены в косичку на груди и просто висели вдоль тела, то Слоун увидела бы, что они трясутся, как будто Элсопп еле сдерживает себя, чтобы не броситься на свою помощницу с кулаками. Он действительно был очень злой и еще чуть-чуть и закатил бы ей скандал, но его остановило что-то, похожее на внутренний голос, который подсказывал ему, что, возможно, Слоун тоже что-то, как и он, скрывает, и не может в чем-то признаться себе. Потому что... Когда она устраивалась на работу, он предупредил ее, что им будут угрожать, и такое уже случалось. И не раз. Вот только тогда она не реагировала так бурно... То есть что-то поменялось в ней... Но вот что конкретно, Элсопп не мог понять, но его не покидало ощущение, что в том, что она так переживает, виноваты не столько парни в кожаных куртках, сколько он сам. Да. Он был догадливый малый. Вот только придурок: "Нет, не кажется".
    "Нет, мне не кажется, что все эти вопросы я должен решать сам, - запыхтел он. - Я взял тебя на работу как раз потому, что не хотел решать их сам. Я предупредил тебя, что проблемы могут быть, и серьезные, еще в первый твой рабочий день. Вот только тогда ты не закатывал мне скандалов и осталась работать и стуками терла стаканы, уворачиваясь то от стаканов, от от случайных пуль. Нет, мне не кажется, что все эти вопросы я должен решать сам. Потому что, согласившись работать в моем баре и подписав контракт со мной, ты фактически поклялась мне, что не бросишь меня, чтобы ни случилось, и будешь присматривать не только за баром, но и за мной. Нет. Мне не кажется, что все эти вопросы я должен решать сам, - так подумал Элсопп, но не решился сказать вслух. Он знал, что если произнесет хотя бы одну фразу, то звучать она будет на порядок хуже, чем в его голове. Так что лучше молчать и глупо глядеть на Слоун, глупо глядеть и показательно пить.
    Как только Слоун заикнулась про его зависимость от выпивки в своих гневных и обидных речах, он, поглядев ей в глаза секунд двадцать, повернулся лицом к полкам и, взяв бутылку не самого лучшего виски, заполнил им стакан, стоявший там же, и выпил его залпом. Потом он сделал так еще один раз, специально медленно, и, громко стукнув стеклом о деревянную столешницу, медленно зашагал прямо на Слоун, которая и так стояла так близко, что он чувствовал запах ее шампуня. Волнующе, конечно, но Элсопп был слишком обижен, чтобы подобное его завело. Его оскорбляло любое упоминание о зависимости. Все-таки она была слабостью, с которой он безуспешно боролся много лет и в которую очень многие любили тыкать своими кривыми пальцами.
    Озлобленно сверкая глазами, он шел на свою помощницу, пока она не прижалась под весом его тела своей хрупкой спиной в барной стойке. Их лица оказались на расстоянии в паре сантиметров друг от друга, и какой-нибудь четырнадцатилетний подросток, окажись он в зале в тот момент, обязательно затаил бы дыхание, потому что ему показалось бы, что еще чуть-чуть, и Элсопп поцелует Слоун прямо в губы. Но на то он и четырнадцатилетний, чтобы верить в такие сказки. В реальности же хозяин бара еще полминуты дышал перегаром в лицо своей помощницы и, не моргая, не отводил взгляда от ее глаз. Как будто пытался понять по ее расширенным зрачкам, шутит ли она, говоря о том, что не хочет, чтобы его проблемы становились ее проблемами, или нет. Если все-таки нет, то он... Умрет. Не по-настоящему, конечно. Его помощница била по больному, как будто чувствовала, что он влюблен в нее, и, как и все женщины, просто тешила свое самолюбие, когда ее сердце оставалось спокойным, что было так обидно и больно, что Элсопп, сам того не замечая, уже пятую минуту корчил страшные рожи и чуть ли не плакал. По крайней мере, глаза его точно слезились.
    - Почему же ты тогда еще не уволилась? - спросил Элсопп, делая паузу после каждого слова. - Я говорил тебе, Слоун, что работа не будет легкой, и повторил это еще раз, когда одному твоему клиенту его друзья разбили голову бутылкой, которую ты принесла им. Почему-то в тот раз ты не ревела, - продолжил он, повышая голос. - Но если теперь тебе не хочется больше работать здесь, то можешь уходить.
    Буквально выплюнув последнюю фразу, да, он не был последовательным в своих пьяных изречениях, Элсопп резко отстранился от своей помощницы и скрылся за дверью справа от полок с бутылками. Только оказавшись в своем кабинете, он выдохнул и просто протяжено завыл в голос. Ему было совестно перед своей помощницей. Все-таки она, вроде, ничего не говорила о том, чтобы уволиться, но он был слишком взбешен ее словами, чтобы сказать ей что-нибудь другое. Раз тебе так плевать на меня, то почему я должен плясать перед тобой на задних лапках?
    Сколько вообще раз женщины втыкали тебе, в переносном, конечно, смысле, острые шпильки в твою тугую шею? Я не помню. Но это всегда было обидно, да? Да.
    И как и тогда ему не хотелось рассуждать на тему слезных переживаний обидевших его женщин, так и сейчас Элсопп не собирался зацикливаться на отказе своей помощницы. Он уже мысленно записал ее в список своих врагов, но... Да. Ему казалось, что все это одна большая ошибка. Что пройдет минута, две, и Слоун ворвется в его кабинет, или же он выбежит в зал, и они все объяснят и помирятся друг с другом. Но время шло... А Элсопп все сидел, положив голову на ладонь правой руки и левой поигрывая с карандашом, за своим столом, заваленным бумагами, и не двигался с места. Он старался не думать ни о чем, и просто по много раз прогонял в голове слова свои и своей помощницы.

    Как хорошо, когда твои желания сбываются, да, парень? Конечно, да. Особенно такие желания. Когда она зашла в кабинет, он не поверил, что все происходит взаправду, так много выпивки было в его организме, и принял ее за пьяное видение. Но только его любимая женщина зарылась своими пальцами в его зализанные волосы, как владелец бара вздрогнул от внезапного осознания реальность происходящего. Она не была образом, заботливо созданным его воображением для успокоения распереживавшегося сердца, нет, совсем нет, и стояла, прижимаясь своим теплым телом, так не кстати, стесняемым и закрытым плотным слоем одежду, к его плечу. Он смотрел на ее учащенно вздымавшуюся грудь, как маленький мальчик, оставшийся без денег на карманные расходы, на продавца мороженого, который протягивал ему последний стаканчик, и чуть ли не захлебывался густой слюной. Почему-то владелец бара боялся просто протянуть руку к желаемому. Возможно, его все еще мучила совесть за сказанное там, в зале, и поэтому он так и замер, не смея шелохнуться, и внимательно следил за тем, что делает его любимая женщина, пытался прочувствовать каждое ее прикосновение. Вот она потянулась к его руке и положила ее к себе на коленку. Та вмиг покрылась миллионом мурашек от прикосновений его мозолистых пальцев. Опустив взгляд, он еще минуту разглядывал их, прятавшихся под прозрачными чулками черного цвета, и, проведя рукой дальше по внутренней стороне бедра, замер где-то там, где они заканчиваются тугой резинкой, почувствовав, как в его паху все требовательно заныло от сильного желания овладеть ею прямо на рабочем столе... Но владелец бара медлил, как будто задумал проучить ее за все те плохие слова, сказанные ею десять минут назад, и выдерживал долгие паузы, прежде чем переместиться на сантиметр выше по ее распухшим бедрам.
    - Ты слишком много болтаешь, - раздраженно прошептал он, когда охрипший голос Слоун прервал томную тишину его кабинета. "Нет. Серьезно. Совсем не вовремя," - пронеслось в его голове, и он продолжил свое занимательное путешествие по ее разгоряченному телу. Ее белье тоже оказалось черным и прозрачным с кружевным рисунком, сквозь которое так легко было разглядеть желанные бугорки. Залюбовавшись их очертаниями, он заулыбался, и пальцы его руки, еще чуть-чуть поигравшись с резинкой чулок, не спеша, двинулись выше и замерли, только-только дотронувшись до ее розовых складок, уже разбухших и мокрых. Тяжело дыша, Элсопп поднял глаза на возвышавшуюся над ним Слоун и, вглядываясь в две черных точки ее зрачков, в которых отражался свет от маленькой лампы, стоявшей на столе, продолжил осторожные движения. Ему хотелось видеть, как дрожат ее покрасневшие губы, когда его пальцы ускоряются, и как она прикрывает глаза от удовольствия, когда они снова замедляются. Так важно ему было знать, что она хочет его, но сдерживается, чтобы позволить ему владеть ситуацией. Что уж и говорить... Профессионалка. Вот только совсем скоро она станет только его профессионалкой. Потому что после того, что произойдет, он уже не отпустит ее ни на шаг от себя.
    Одним движением сдернув полупрозрачное кружево, Элсопп тут же, склонив голову, припал губами к той самой мягкой верхней точке, расположенной прямо под черными кудряшками, и пальцами продолжил ласки, о чем, тихонько постанывая, просила сама Слоун, покусывая припухшие губы и томно закатывая глаза. Через полминуты, когда она чуть задрожала от его прикосновений, он все-таки замер, будто пытался запомнить момент. Ему все еще хотелось, чтобы все происходило как можно медленнее, но он уже не мог сдерживать себя. Покрыв поцелуями низ живота своей любимой женщины и остановившись где-то у пупка, Элсопп все-таки поднялся, ловко стянув с себя футболку и рубашку, и усадил ее на стол, помогая ей снять остатки одежды.

    Хм... И сколько раз ты прогонял все это в своей голове? Ооо... В твоих снах вы спали уже много раз... В комнатах проституток. В подсобке. Но твоим самым любимом место была барная стойка, по ту сторону которой и в реальности уже произошло много всего такого, о чем ты стесняешься вспоминать... Совсем нет. Ладно. Не стесняешься. Но ты и подумать не мог, что местом вашего решающего примирения станет твой рабочий кабинет, да?..  Ка все, оказывается, легко и просто у твоей любимой женщины. Не время и не место, конечно, но ты подумай об этом. Еще пятнадцать минут назад вы готовы были поубивать друг друга. А теперь ваши тела сливаются в страсти и двигаются вверх-вниз. Вверх-вниз. Заткнись. Только стол скрипит. На распродаже брал, да? Кстати, на твоем бы месте... А я почти на твоем... Не закрывал глаза. Разглядывай ее. Ее самые укромные места пухлого тела. Вдруг все это - большая шутка, и она мстит тебе вот таким... Оригинальным способом. За твою холодность, к примеру. И за влюбленность. Она знает же об этом, чертовка. Того и гляди... Сейчас поскачет, простонет хвалебную песенку и потом свалит. Оставит тебя наедине с твоей слабостью. Какой слабостью? Ха-ха. Посмотри, как быстро ты сдался и простил ее за все то обидное, что она сказала тебе там, в зале, только-только дотронувшись до ее шелковой кожи... Заткнись.